Интервью с художником Фёдором Усачёвым

Вчера в Центре современного искусства «Винзавод» мне удалось побеседовать с художником Фёдором Усачёвым, который рассказал об источниках вдохновения, секретах миниатюрной живописи, башмаках Ван Гога и плове.

 

Екатерина: Глядя на картины в Вашей интернет-галерее, я обратила внимание на разнообразие жанров. Портреты, натюрморты, пейзажи… Есть ли у Вас любимый жанр?

Фёдор: Наверное, любимого нету, мне просто нравится те или иные моменты запечатлевать. В течение жизни художника любимый жанр меняется в зависимости от жизненного опыта и времени.

 

Екатерина: Как Вы относитесь к абстракции?

Фёдор: У меня была такая тема – абстрактный экспрессионизм. Я ее давал зрителю в виде чисто психологического тренинга. Задача в том, чтобы вместе со зрителем попытаться выплеснуть негативную энергию, скопившуюся за день. Он от этого освобождается еще за счет музыки – всё происходит вместе. Акцент на цвет, на какую-то символичность даже.

 

Екатерина: Но больше занимаетесь фигуративной живописью?

Фёдор: В основном да. Мне очень нравятся жанровые сцены, пейзаж, натюрморт – это всё остается как у любого художника почти, но мне интересно давать и какие-то новые вещи людям. Потому что я еще занимаюсь педагогикой: работаю с детьми и взрослыми.

Машина Буггати

Ломоносов вспоминая детство

Италия

 

Екатерина: Насколько я знаю, Ваш дедушка – тоже художник. Он оказал влияние на выбор Вашего пути?

Фёдор: На самом деле, и да, и нет. Я вырос в большой многодетной семье: 5 человек – это немало. И все так или иначе занимались творчеством. Дедушка Анатолий Андреевич Усачев был заслуженным архитектором России и художником-архитектором. То есть, у него было две профессии.

Анатолий Андреевич Усачёв, Русское поле

Конечно, в большей степени он посвящал себя каким-то проектам, но так получилось, что на моих глазах многое происходило. Такое, что, видимо, потом дало толчок. Я помню, что как-то приезжал к нему, засиживался в мастерской уже после его смерти, рылся в книгах, в архиве… Мне было очень интересно смотреть каких-то художников, которых еще не выставляли. В большом количестве Матисс. Дедушка всегда делал вырезки из разных журналов.

В первую очередь на меня повлиял Ван Гог. На Ван Гоге я был воспитан в чем-то.

 

Екатерина: Что Вам больше всего нравится у Ван Гога?

Фёдор: Как ни странно, его ранние работы, когда он еще академической живописью занимался. И, конечно, его серия подсолнухов. Я бы назвал ее экспрессивной в плане письма, техники. Не говоря уже о каких-то редких работах. Меня вдохновили башмаки его.

Ван Гог, Натюрморт с капустой и деревянными башмаками

Ван Гог, Четыре подсолнуха

Ван Гог, Пара ботинок

Был на выставке в Австрии, в Бельведере – впечатление колоссальное, кружилась голова просто! Такого количества его работ я еще не видел. Видна энергетика. Один из немногих художников, который свою энергию сумел запечатлеть на холстах. Она просто вырывается оттуда, живет в каждой картине.

 

Екатерина: А из русских художников кто нравится?

Фёдор: Из русских я очень люблю ранних передвижников. Если брать редкие фамилии, которые не сильно на слуху – Похитонов мне очень близок, потому что у него была миниатюрная школа. Его с ладошку пейзажики (кстати, они есть в Третьяковской галерее около Левитана) – очень живые. Меня всегда поражают художники, которые могут делать какие-то вещи несмотря на свои физические возможности. Потому что у него были огромные толстые руки, и никто не понимал, как он может делать что-то маленькое.

Иван Павлович Похитонов, Стирка

Если брать из известных, то, конечно, Серов, Левитан – большие имена. Но ближе, наверное, Васнецов. Я люблю сказочно-мифологическую тематику. И Аполлинарий Михайлович, и Виктор Михайлович – братья Васнецовы мне очень близки.

 

Екатерина: Сами Вы миниатюрой занимаетесь?

Фёдор: Да, был момент, и я продолжаю сейчас. Я создал очень интересную серию миниатюрного портрета. Мне очень близок портрет, потому что для меня это одна из самых интересных и вечно загадочных отраслей. Именно он очень ярко передает душу человека. У меня начиналась такая тема с автопортрета.

Автопортрет

Автопортрет

Как-то была выставка Рембрандта в Пушкинском музее, и я поразился количеству автопортретов. Рембрандт говорил о том, что это не просто самолюбование, а изучение изнутри себя, сущности своей души. И именно через свой образ можно написать правду человеческой сущности.

Портрет у меня влился и в миниатюру тоже. Просто я занимался этим достаточно долгое время: в школе акварели, где я учился изначально, был класс миниатюрной живописи как раз. А сейчас делаю буквально 5х5 см акварели. Самые маленькие – 2х2! Уже было пара заказов по этой тематике. Кому-то просто дорого иметь медальон именно в маленьком варианте, потому что можно повесить на грудь, держать при себе всегда образ любимого человека. Память, которую всегда можно иметь с собой.

 

Екатерина: Это, наверное, ужасно сложно!

Фёдор: Да, сложно, можно сломать глаза. Но самое поразительное, что именно портрет легче всего и лучше всего делать без лупы, даже такие мелкие варианты. Потому что лупа немножко убивает особенно трепетный образ в портрете. Поэтому все художники соколовской школы (они же тоже миниатюристы были), Карл Брюллов (у него портретные миниатюры акварелью) писали без лупы, что самое удивительное. С добавлением лака, чего-то еще. Но получается лучше и живее. И глаза не так сильно портятся. Ну это если хорошее зрение. (Смеется).

 

Екатерина: Вы сказали, что учились в акварельной школе. Это Школа Андрияки?

Фёдор: Да, Андрияки Сергея Николаевича. Я его лично знаю и очень уважаю. Но у нас немножко разошлись пути. Дело в том, что я год преподавал в Академии Андрияки уже потом, через достаточно большой период времени. И есть некоторые несовпадения, хотя я очень уважаю людей, которые с ним работают. У каждого художника свой путь, и он его ищет на протяжении всей жизни. Кто-то сразу, но я считаю, что останавливаться нельзя. А так, первичное образование я получил именно там.

Екатерина: Как считаете, насколько для художника важно специальное образование?

Фёдор: Могу сказать честно: мне повезло. Объясню, в чем. В любой отрасли в нашей стране достаточно тяжело выйти на какой-то уровень человеку, получившему образование. Я не беру, например, экономическое образование – оно легче с одной стороны, с ним легче устроиться. А если говорить о художнике, то это не профессия. Это больше даже предназначение в жизни. Профессия – дизайнер, допустим, бухгалтер, менеджер. Это профессия, которой мы зарабатываем деньги.

Художник включает в себя всё. На мой взгляд это слово развеялось очень широко, художниками называют всех от мала до велика. Даже человека, который не имеет базы. Понимаете, в чем дело: без базы, на мой чисто субъективный взгляд, нельзя ничего. Всё равно мы отталкиваемся от чего-то ушедшего, что было раньше.

Русский паровоз

Недоеденные макароны

Поцелуй на вокзале

 

Екатерина: Вы говорили, что занимаетесь педагогической деятельностью. Это какие-нибудь мастер-классы, курсы?

Фёдор: Да, очень много мастер-классов, в том числе даю бесплатные. В Американском культурном центре у меня была серия необычных мастер-классов для сближения людей. Через рисование они начинают дружить друг с другом, общаться. Был у меня такой мастер-класс – «Сердитый пень». Чтобы люди могли проникнуть в образ и его воспроизвести каждый со своей колокольни. У каждого же свой внутренний мир, и кто-то хочет его показать, «раскрутить». В Реабилитационном центре Гросско я методист по мелкой моторике детей с ДЦП, еще преподаю в МГТА.

 

Екатерина: Если бы не живопись, какую профессию Вы бы выбрали?

Фёдор: Видите, Вы говорите «профессия»! (Смеется). Я думаю, актер. Скажу это с полной уверенностью. У меня был небольшой период в жизни, когда можно было в эту отрасль достаточно глубоко уйти. У меня были съемки в телесериале «Братья Карамазовы» под руководством Юрия Павловича Мороза – очень хороший российский режиссер. Мне там посчастливилось увидеть многих интересных людей. У меня там была даже маленькая роль: я играл художника – самого себя, то есть. (Улыбается). В «Братьях Карамазовых» Достоевского не было этого эпизода, но режиссер решил включить его. В заседании зала суда я там в трех сериях мелькаю, рисую реальных персонажей. И там мне посчастливилось повстречать Перевалова – актер очень хороший, недавно ушедший. Есть что вспомнить!

 

Екатерина: Бывают ли моменты, когда Вы жалеете, что стали заниматься живописью?

Фёдор: Интересные у Вас вопросы, необычные. Есть, над чем подумать! (Смеется). Знаете, как ни странно, я просто каждый раз себя спрашиваю и могу сказать: я еще молодой человек, мне не пятьдесят лет, не сорок. Не такой зрелый возраст, когда можно четко себе давать какое-то понимание того, что ты прожил такой путь, ты уже можешь двигаться в каких-то совсем других направлениях. Тут вопрос в другом.

Были случаи, когда хотелось всё бросить. Это непросто, если ты этим не живешь. Этой профессией (будем все-таки грубо называть это профессией) не проживешь – это скажет любой человек. Или ты проживешь, немножко опошливая, на мой взгляд, слово «художник». Потому что для меня это вещи, которые идут от души, от сердца в первую очередь. Хотя какие-то коммерческие иллюстрации, картины приходится делать, но они сделаны всё равно с частичкой души. Поэтому хотелось быть актером даже. Одно время мечтал быть поваром, уйти в кулинарию. Я хорошо готовлю!

 

Екатерина: Какое любимое блюдо?

Фёдор: Из горячих блюд я очень люблю плов. Хорошо его может делать именно мужчина. Плов – это искусство. Нужно определенное количество специй, барбариса и тому подобное – каких-то деталей. И особое мясо.

 

Екатерина: Откуда Вы черпаете вдохновение? Не в кулинарии, а в живописи, конечно.

Фёдор: Я понял! (Смеется). Знаете, вдохновение приходит по-разному. В двух словах если выразиться, это что-то такое, что имеет связь с высшими силами, на мой взгляд.

Кафе

Дача Переделкино Корнея Ивановича Чуковского

Я просто окунался в разные вещи: я реставрировал храмы, участвовал в росписях. Всё это обогащает. Почему полезно и здорово вспоминать старую школу, академическую базу? Потому что там художники владели всем. Возьмите Поленова, возьмите Репина: они все участвовали в росписи храма, который мы уже, к сожалению, не можем видеть – Храма Христа Спасителя на Кропоткинской. Его уже нету, и нету фотографий. Я к тому, что вдохновение приходит извне и по разным направлениям. В какой-то момент это абстрактный экспрессионизм, в какой-то момент реализм, где-то импрессионизм. Но сейчас такое время, мне кажется, что такой постоянный поиск интересен. Потому что художники уже всё написали, всё уже сказано. Возьмите эпоху Возрождения, возьмите Боттичелли, Да Винчи – всё уже сделано! И тем не менее мы от них отталкиваемся. Передо мной постоянно образы Джотто, его крик ангела, который совершенно необычно выходит из рамки, вырезается из всей мировой живописи, по крайней мере, типичного Возрождения. Также вырывается Арчимбольдо с его фантастическими непонятными портретами, составленными из фруктов. Это богатство дает нам возможность двигаться дальше и что-то пытаться сделать для современного мир, опираясь на современную жизнь, которую мы повседневно видим.

 

Екатерина: Спасибо за интересную беседу!

Фёдор: Спасибо!

Сайт художника Фёдора Усачёва: www.akvarelus.ru

Читайте также Интервью с рукодельницей Ольгой Антоновой и подписывайтесь на арт-блог PaintingRussia (кнопка в нижнем правом углу)!